Россия использует Сирию в качестве базы для изменения своей долгосрочной стратегии в регионе, но будет вынуждена пересмотреть свою политику, если США покинут эту страну. Об этом пишет издание The National Interest.
Объявление Вашингтона о выводе своих войск из Сирии в декабре 2018 года стало неожиданностью для многих в России. Ощущение растерянности длилось несколько недель и только потом сменилось восприятием новой реальности. Хотя ближневосточная стратегия Кремля и претерпела некоторые изменения до того, как это решение США стало известно, новая парадигма может стать лакмусовой бумажкой для проверки российской стратегии. Следовательно, это заслуживает более пристального контроля со стороны Запада.
Учитывая, что президент России Владимир Путин несколько раз заявлял о победе и уходе из Сирии, российский военный контингент до сих пор используется для оказания поддержки Дамаску. Даже если решение Вашингтона окажется правдой, в Москве прекрасно понимают, что США все равно будут действовать в Сирии силами ЦРУ или путем отправки боевикам своих военных советников. Они, вряд ли, захотят полностью потерять контроль над ИГИЛ (террористическая организация запрещена в России) и Ираном. По сути, для Кремля жизненно важно увидеть, что будет происходить в этом случае, прежде чем решиться на изменение своей текущей сложной стратегии.
Несмотря на заявления Вашингтона, дипломатические действия Кремля не должны сильно измениться. Москва полна решимости и впредь реализовывать и извлекать выгоду из своих собственных инициатив, которые уже продемонстрировала в 2018 году, и корректировать их в соответствии с изменяющимися геополитическими условиями.
Двигаясь вперед, структура переговоров в Астане, вероятно, приобретет еще большее значение. Несмотря на то, что этот вопрос с самого начала подвергался сомнению, этот формат чудесным образом выдержал испытание большинством проблем и стал своего рода платформой, на основе которой Россия, Иран и Турция могли бы открыто разрешать свои разногласия. Однако не исключены и различные риски в виду многочисленных экономических и геополитических препятствий, поскольку тройка стран начинает все больше соперничать друг с другом в регионе.
Несмотря на то, что российско-иранские препятствия являются довольно спекулятивными, ситуация с Турцией более прямолинейна. Президент США Дональд Трамп, по сути, «передал» Сирию Реджепу Тайипу Эрдогану, и Анкара теперь пытается расширить свое влияние в Сирии. Несмотря на то, что ее руки связаны обязательствами перед Вашингтоном, Турция все же стремится к более агрессивной кампании против курдов.
Ни Москва, ни другие региональные игроки, такие как Египет или ОАЭ, не заинтересованы в расширении влияния Турции в Сирии. Россия, однако, является единственной силой в регионе, которая способна сдерживать амбиции Эрдогана.
Россия хочет, чтобы Дамаск восстановил контроль над северной Сирией и решил вопрос Идлиба, который остается последним оплотом боевиков. Хотя в какой-то момент Россия и получит карт-бланш на операцию в Идлибе, развивающийся сценарий не должен нанести ущерб интересам безопасности Турции или внутреннему положению Эрдогана в преддверии выборов 31 марта.
В целом, дипломатические цели России, скорее всего, будут сосредоточены на создании конституционного комитета, поиске средств для восстановления страны и созданием условий для возвращения беженцев. Кремль сделает все возможное, чтобы избежать возможных сбоев, стремясь наладить эффективные связи с новым послом в ООН по Сирии Гейром Педерсеном.
В очередной раз Кремль хочет заявить о себе как о беспристрастном посреднике. Россия хочет, чтобы другие страны воспринимали ее как державу, способную в равной степени хеджировать свои возможности, будь то сфера энергетики, рынок оружия или экспорт сельскохозяйственной продукции, а также для поддержания геополитического баланса и безопасности с другими странами в отличие от США, который всегда тянут «одеяло» исключительно на себя.
